Далеко идущие цели
На основе исследования планов наступления вермахта на Курской дуге (операция «Цитадель») и летней кампании 1943 года, взятой в целом, Кэйдин приходит к выводу, что составители этих планов преследовали далеко идущие цели. Вслед за операцией «Цитадель» они намеревались предпринять «новое гигантское наступление на Москву».
Предусматривалось также в случае успеха на Восточном фронте захватить Швецию и перебросить войска для разгрома англо-американских сил при условии их вторжения в Италию. Имея все это в виду, М. Кэйдин констатирует, что «под Курском должна была решиться не только судьба русских, но и войны в целом»1.
Поставив перед собой такие цели, гитлеровское командование организовало чрезвычайно тщательную подготовку операции «Цитадель». «Каждый квадратный метр Курского выступа, - говорится в книге, - был сфотографирован немецкими разведывательными самолетами, и фотографии переданы в войска. Не была упущена ни одна деталь, касающаяся взаимодействия между сухопутными войсками и авиацией. Ничего не осталось без внимания при подготовке этого наступления».
Представляют определенный интерес приводимые автором данные о соотношении сил к началу немецко-фашистского наступления. Он считает, что по количеству танков и самолетов силы сторон были примерно равны. По его подсчетам, гитлеровские армии имели 3200 танков и штурмовых орудий и 2500 самолетов. Следовательно, несмотря на понесенные ранее потери, «вермахт, - говорится далее в книге, - сохранил стальное зубило огромной мощи для наступления на Курской дуге. Гитлер и многие его генералы были уверены в успехе».
Автор отмечает большой успех советской полководческой мысли, своевременно разгадавшей замысел противника и разработавшей наиболее эффективный план ведения летней кампании 1943 года. Он называет в этой связи имена Г.К. Жукова, К.К. Рокоссовского, И.Ф. Ватутина и других советских военачальников.
«Мы тоже, - пишет он, - имели крупных военных деятелен. Привлекает к себе внимание генерал Джордж Паттон. Есть фельдмаршал Монтгомери и генерал Дуглас Макартур. Но среди молодежи, для которой вторая мировая воина является далекой историей, мало кто знает Георгия Жукова полководца, стоящего над ними, мастерски овладевшего искусством ведения массовых войн двадцатого века».
Анализируя доклады командующих фронтами К.К. Рокоссовского и Н.Ф. Ватутина о предполагаемом характере действий немецко-фашистских войск, М. Кэйдин подчеркивает, что они «блестяще раскрыли возможности и намерения противостоявшего каждому из них противника».
Такие оценки весьма полезны для американского «историографического климата», где преобладают домыслы о «паровом катке бесчисленных русских армий», касающиеся и Курской битвы. Д. Стоксбери, например, заявляет, что «русские имели превосходство четыре к одному». Шестнадцать лет назад Зимке утверждал (в работе с правительственным грифом!), что во время битвы на Курской дуге десять бойцов Красной Армии приходилось на одного фашистского солдата.
Напомним, что летом 1943 года Советская Армия превосходила противника на фронте по личному составу в 1,2 раза, по танкам и САУ - в 1,7, по орудиям и минометам - в 1,9, по самолетам - в 3,4 раза. На Курском направлении в начале июля превосходство в пользу Советской Армии составляло соответственно 1,4; 1,2; 1,9 раза при равном количестве боевых самолетов2.
Иначе говоря, оно не достигало необходимого соотношения, которое предусматривалось по общепринятым в годы второй мировой войны нормам на проведение наступательной операции. И, тем не менее, советское командование сумело перейти от преднамеренной обороны к решительному наступлению и добиться успеха.
Однако вернемся к книге М. Кэйдина. Весьма примечательны как в смысле исторической достоверности, так и в связи с домыслами западных «советологов» о «техническом отставании» СССР те высокие оценки, которые даются в книге советскому вооружению - танкам Т-34 и КВ-1, самолету Ил-2, 76-мм пушке и т.д. Например, танк Т-34 автор называет «одним из совершеннейших видов оружия второй мировой войны». «Танк Т-34, - пишет он, - был создан людьми, которые сумели увидеть поле боя середины XX в. лучше, чем кто-либо другой на Западе»3.