Меры по ограничению движения Сопротивления

Проявления англо-американских противоречий но­сили глубокий и многосторонний характер, охватывали всю сферу политики и стратегии, достигая особой остро­ты в борьбе за приоритет стратегических планов, команд­ные посты и послевоенный дележ мира. Вместе с тем правящим кругам США и Англии были присущи общие антисоветские тенденции в политике и стратегии. «Чер­чилль, пишет М. Мэтлофф, по сути дела, вкладывал в понятие «периферийная стратегия» новое содержание и придавал ей более обнаженную политическую форму, нацеливая ее и против Германии, и против Советского Союза»¹.

Доказать на этой основе «размежевание» по­зиции США и Англии по проблеме второго фронта ока­залось Мэтлоффу не под силу. Раскрывая суть возра­жений США против английских планов высадки на Бал­канах, являвшихся частью «периферийной стратегии», Мэтлофф пишет: эти возражения основывались на том, что «если бы союзники оказались втянутыми в войну на Балканах, то русские могли бы дойти до Ла-Манша, овладев при этом стратегической промышленностью Ру­ра».

Иными словами, многие политические деятели США и Англии не столько думали о выполнении союз­нических обязательств перед СССР, сколько о том, что­ бы осуществить планы насаждения в странах Европы реакционных политических режимов.

Стремление достичь этих целей отчетливо просматри­вается и в американской политике по отношению к дви­жению Сопротивления. Американо-английское командо­вание пыталось использовать движение Сопротивления для борьбы против фашистских оккупантов и в то же время принимало все меры, чтобы ограничить его раз­мах, не допустить перерастания его в борьбу трудящих­ся за власть, всячески дискредитировало идею всеобще­го восстания, которое, как опасались власть имущие в США и Англии, может привести к революции и ликвида­ции капиталистического строя. В штабе союзников, пи­шет Г. Гаррисон, существовало мнение, что «идея мас­сового восстания означает сражение против современ­ных танков камнеметательными катапультами времен Цезаря»².

Дискуссия по проблеме истории второго фронта, раз­вернувшаяся среди буржуазных историков США, отра­жает борьбу все тех же течений - консервативного и «ревизионистского», сторонников политики Рузвельта и ее противников. X. Болдуин, примкнувший в трактовке этого вопроса к лагерю «ревизионистов», писал, что со­глашения, «связанные с сосредоточением военных сил западных держав во Франции, а не в Южной и Централь­ной Европе, еще более укрепили позиции России... Сегодня некоторые главные творцы нашей политики по­няли своп ошибки, многие же крупные военные деятели периода войны вполне допускают, что были правы анг­личане, а не мы»³.

С этой точкой зрения не согласился У. Липпман. «В 1942-1943 годах, - отметил он, - я был убежден в правильности черчиллевской стратегии. Тогда казалось невозможным вступление Советской Армии в Европу. Но как только стало очевидным, что Германия будет оккупирована, я изменил свое мнение и понял, что Стимсон и Маршалл были правы как с политической, так и с военной точки зрения, стремясь ввести крупные англо­американские войска в Западную Германию. Это был отказ от Балкан и долины Дуная для того, чтобы выиг­рать Францию, Бельгию, Нидерланды и Западную Германию»⁴.

Аналогична позиция Р. Шервуда. «Часто говорилось, - писал он, - что выступление Черчилля в за­щиту нападения на Европу со стороны «мягкого под­брюшья» свидетельствовало о его дальновидности, что им двигало стремление удержать Красную Армию вдали от бассейна Дуная и от Балкан. В этой связи можно задать вопрос: если бы силы англо-американцев были сосредоточены в Южной и Юго-Восточной Европе, что, в конечном счете, могло бы помешать русским проник­нуть в Рур, Саар и даже в Нормандию?»⁵.