Меры по ограничению движения Сопротивления
Проявления англо-американских противоречий носили глубокий и многосторонний характер, охватывали всю сферу политики и стратегии, достигая особой остроты в борьбе за приоритет стратегических планов, командные посты и послевоенный дележ мира. Вместе с тем правящим кругам США и Англии были присущи общие антисоветские тенденции в политике и стратегии. «Черчилль, пишет М. Мэтлофф, по сути дела, вкладывал в понятие «периферийная стратегия» новое содержание и придавал ей более обнаженную политическую форму, нацеливая ее и против Германии, и против Советского Союза»1.
Доказать на этой основе «размежевание» позиции США и Англии по проблеме второго фронта оказалось Мэтлоффу не под силу. Раскрывая суть возражений США против английских планов высадки на Балканах, являвшихся частью «периферийной стратегии», Мэтлофф пишет: эти возражения основывались на том, что «если бы союзники оказались втянутыми в войну на Балканах, то русские могли бы дойти до Ла-Манша, овладев при этом стратегической промышленностью Рура».
Иными словами, многие политические деятели США и Англии не столько думали о выполнении союзнических обязательств перед СССР, сколько о том, что бы осуществить планы насаждения в странах Европы реакционных политических режимов.
Стремление достичь этих целей отчетливо просматривается и в американской политике по отношению к движению Сопротивления. Американо-английское командование пыталось использовать движение Сопротивления для борьбы против фашистских оккупантов и в то же время принимало все меры, чтобы ограничить его размах, не допустить перерастания его в борьбу трудящихся за власть, всячески дискредитировало идею всеобщего восстания, которое, как опасались власть имущие в США и Англии, может привести к революции и ликвидации капиталистического строя. В штабе союзников, пишет Г. Гаррисон, существовало мнение, что «идея массового восстания означает сражение против современных танков камнеметательными катапультами времен Цезаря»2.
Дискуссия по проблеме истории второго фронта, развернувшаяся среди буржуазных историков США, отражает борьбу все тех же течений - консервативного и «ревизионистского», сторонников политики Рузвельта и ее противников. X. Болдуин, примкнувший в трактовке этого вопроса к лагерю «ревизионистов», писал, что соглашения, «связанные с сосредоточением военных сил западных держав во Франции, а не в Южной и Центральной Европе, еще более укрепили позиции России... Сегодня некоторые главные творцы нашей политики поняли своп ошибки, многие же крупные военные деятели периода войны вполне допускают, что были правы англичане, а не мы»3.
С этой точкой зрения не согласился У. Липпман. «В 1942-1943 годах, - отметил он, - я был убежден в правильности черчиллевской стратегии. Тогда казалось невозможным вступление Советской Армии в Европу. Но как только стало очевидным, что Германия будет оккупирована, я изменил свое мнение и понял, что Стимсон и Маршалл были правы как с политической, так и с военной точки зрения, стремясь ввести крупные англоамериканские войска в Западную Германию. Это был отказ от Балкан и долины Дуная для того, чтобы выиграть Францию, Бельгию, Нидерланды и Западную Германию»4.
Аналогична позиция Р. Шервуда. «Часто говорилось, - писал он, - что выступление Черчилля в защиту нападения на Европу со стороны «мягкого подбрюшья» свидетельствовало о его дальновидности, что им двигало стремление удержать Красную Армию вдали от бассейна Дуная и от Балкан. В этой связи можно задать вопрос: если бы силы англо-американцев были сосредоточены в Южной и Юго-Восточной Европе, что, в конечном счете, могло бы помешать русским проникнуть в Рур, Саар и даже в Нормандию?»5.