«Оправдание» на основе объективистских методов фальсификации

В политике США с началом второй мировой войны произошли изменения. Из нейтрального государства Сое­диненные Штаты постепенно превратились в фактиче­ского, хотя и не воюющего союзника Англии, стали скло­няться к поддержке стран, подвергшихся фашистской агрессии.

Однако причины эволюции внешнеполитиче­ского курса США не соответствуют той трактовке, кото­рая содержится в книгах как консерваторов, так и «ре­визионистов». США исходили из уже ставшего традици­онным принципа вступать в войну тогда, когда другие государства истощат друг друга и умноженная к тому времени военная мощь позволит Америке утвердить себя в роли международного арбитра. Хотя в тот период по­литика и стратегия в основном были направлены на ре­шение проблемы обороны западного полушария, отчет­ливо проявлялся и глобальный характер целей, поставленных американским империализмом¹.

Борьбе, которую вел Рузвельт за осуществление по­литики помощи жертвам агрессии, противостояли, пишут историки-консерваторы, две основные силы - «оппози­ция в конгрессе в лице изоляционистов и американское общественное мнение». Лангер, Глисон и многие другие исследователи полагают, что опросы общественного мне­ния являлись едва ли не главным критерием для прави­тельства в принятии своих решении.

Результаты этих опросов, как известно, нередко используются для того, чтобы взвалить просчеты политики США на американ­ский народ. Что касается конгресса, то он действитель­но всячески тормозил даже ограниченные по своим мас­штабам мероприятия, которые правительство США на­меревалось осуществить для оказания поддержки госу­дарствам, подвергшимся нападению.

Лангер и Глисон отмечают, что «конгресс тащился в хвосте общественного мнения»². Этот же мотив звучит во многих сборниках, документах и мемуарах политиче­ских деятелей, исследованиях других историков.

Они счи­тают, что Рузвельт понимал угрозу фашистской агрессии, нависшей над США, а американский народ не видел это­го, что если бы Рузвельт принял энергичные меры по пресечению фашистской агрессии, то демократическая партия потерпела бы поражение на президентских выбо­рах 1940 года, а это привело бы к «катастрофе мирового масштаба».

Но попытка свалить ответственность за по­литику правительства на американский народ путем ма­нипуляций данными о настроениях рядовых американ­цев даже у «маститых» американских историков выгля­дит неубедительно. Они нередко приводят факты, опро­вергающие их собственные тезисы и указывающие, что большинство американского народа выступало за раз­гром фашистских агрессоров.

Опрос общественного мне­ния, проведенный в конце 1939 года, показал, что 84 процента опро­шенных высказались за победу союзников, 2 процента - за по­беду нацистов и 14 процентов воздержались от определенного ответа. В октябре 1941 года около 70 процентов опрошенных выска­зались за необходимость нанести поражение Гитлеру даже ценой вступления США в войну. Были и другие ре­зультаты опросов, которые, конечно, не являлись глав­ным препятствием для принятия политических реше­ний³.

Попытки оправдать политику США в предвоенные годы, скрыть ее антисоветское содержание предприни­маются и на основе объективистских методов фальсификации истории.

А. Оффнер в книге «Американское уми­ротворение. Внешняя политика Соединенных Штатов и Германии 1933-1938» признает разлагающее влияние поддержки, которую оказывали английским и француз­ским «мюнхенцам» американские послы в Париже (У. Буллит) и Лондоне (Д. Кеннеди), факт одобрения мюнхенской сделки Рузвельтом, фиксирует едва ли не каждый час событий, развертывавшихся в сентябре 1938 года, но об антисоветской направленности этой полити­ки умалчивает.

Причины провала политики «умиротворе­ния» подобные исследователи обычно объясняют ошибка­ми дипломатов, которые, по их словам, «вышли за рамки оправданного умиротворения, что воспрепятствовало до­стижению поставленных целей»⁴.